Истории с пикабу

"Пикник у Пелина". Крипотная книжка из TESO

- Давай, Фалин, - сказал я. - Будет весело.

- Ну не знаю, Жак, - ответила Фалин, чьё лицо изображало смущение. - Я просто думаю, что... По-моему, это не очень хорошая идея.

- Мы всего лишь идём на пикник. Сегодня День суверенности, именно в этот день много лет назад Хай Рок стал независимым от Первой Империи. Все отправляются на пикник в День суверенности!

- Да, но не на Кладбище Пелина, - задрожала Фалин. - Да и погода не очень хорошая для пикника... Слишком мрачная.

- Не волнуйся, - ответил я, открывая калитку, ведущую в огромное кладбище. - Над нами будет крыша. Мы будем есть внутри этого старого мавзолея.

- Ч-что? - удивилась Фалин, - Но это ведь крипта...

- Твоего предка, да. Баронесса Фалин Гимар, которая командовала войсками Бангкорая в День суверенности, верно? - я улыбнулся и провёл нас ко входу в темный мавзолей. - Да, это та самая гробница.

Фалин заглянула внутрь, сглотнула и сказала:

- Ладно, Жак. Только не пугай меня.

И втянув голову в плечи, она скользнула в место упокоения баронессы.

Я последовал за ней и вытащил из-за пазухи большое покрывало с цветами.

- Вот так вот! Не будем же мы сидеть на пыльных саркофагах этой тёмной гробницы. Комфорт и элегантность прежде всего!

- Очень смешно, Жак, - лукаво улыбнулась Фалин и села на покрывало, поджав ноги под себя, пока я ставил корзину перед ней. - Что ты принёс?

- Лучший набор для пикника от шефа Артуана из таверны Якорного Мыса! Связка сизых голубей, пожаренных и лишенных костей, а также гарнир, воздушный пудинг и кувшин вина со взбитыми сливками. Вот только голуби...

- Олько... луби... - прошептал голос из тьмы в дальнем углу крипты.

- Во имя Мары, эхо! Т-ты слышала это, Фалин?

- Фалин... Алесс... Легион...! - донесся очередной шёпот, на этот раз громче.

- Да, я точно это слышала! - сказала Фалин, поднимаясь с места. - Жак, надеюсь, это не твои очередные шуточки?

- Алессианский Легион! Где? - произнес голос. Внезапно, нашим глазам явился голубой призрак, поднявшийся по ступеням из задней части гробницы.

Фалин с визгом прильнула к стеле и замерла. Я почувствовал своей спиной холодный камень и понял, что сделал то же самое.

Призрак, одетый в доспехи, украшенные древними письменами, проскольнуз мимо нас, выглянул на улицу и повернулся к нам:

- День тот наступил, не так ли? День атаки!

- Д-да, графиня, - ответил я, удивленный тому, что сохранил дар речи. - День тот, но век другой.

- Что? - призрак подлетел ко мне, подняв руки словно когти. - Нет, только не снова...

- Это правда! - просипела Фалин. - Не тот век, не тот год! Ложись спать, бабушка!

- Не тот... год, - медленно произнес призрак. - Вернуться... ко сну.

И, к нашему облегчению, призрак спустился по лестнице в заднюю часть крипты и исчез.

- Буря Кинарет! - выдохнула Фалин, упав на пол. - Мне нужно выпить. А тебе?

- О, да. Хотя бы один кубок. - ответил я, пока она разливала вино. - Ну, что так долго?

- Мои руки дрожат. Держи.

Я мгновенно осушил кубок и попросил добавки. Затем я глубоко вздохнул и сказал:

- Фалин, мне правда, правда очень жаль. Я никогда не думал...

- Не беспокойся, - сказала она. - Вот, выпей ещё. Мы расскажем всем эту историю, когда вернемся в Якорный Мыс.

- Ты не злишься? Правда?

- Нет, Жак. Я не злюсь.

- Что ж, тогда позволь мне... хм-м, странно... - я попытался дотянуться до тарелки с голубями, но почувствовал странный холод по всему телу, а руки мои обмякли и упали наземь. - Во имя Аркея, что за..?

Я попытался встать, но едва я это сделал, мои колени согнулись и я упал на пол. 

- Фалин, что-то... что-то не так.

- Ничего страшного, дорогой, - сказала она, нежно улыбаясь, - Я лишь добавила в твоё вино немного зелья паралича.

- П-паралича? - промямлил я, - Но зачем?

- Затем, что я хочу вступить в один уникальный клуб. Забытые Намиры. Слышал когда-нибудь о них? Чтобы вступить к ним, ты должен вкусить человечью плоть. Это так волнительно, Жак! - она достала острый как бритва клинок. - А теперь, давай подумаем... С чего же начать?

Хориклес О, Артейум, священный остров! Здесь волшебством наполнен воздух, И средь домов, и меж цветов играет ветер нежный, Спускаясь с зелени холмов под пену вод безбрежных, Весна под сводами дворцов туманом сладким тает. Сей остров орден мудрецов от глаз чужих скрывает: Великих тайное собранье мужей, что славны благородством. С паденья Реманов когда минуло двадцать дюжин лет, Студентов пара начала у мудрецов свое ученье. У первого душа светла, второго мучают сомненья: И Маннимарко познавал глубины древних фолиантов, Он смерти тайны постигал путями некромантов. Прельстился властью он тогда, не мил стал ему свет.

А друг его, Галерион, был добрым нравом славен он, Оставить темные дела безумца попросил. Он молвил: "Зло не для тебя, не трать волшебных сил". Лишь усмехнулся темный маг и удалился прочь, Принял его холодный мрак, взяла в объятья ночь. Сеть грязных помыслов своих продолжил он плести потом.

О, Артейум, священный остров! С бедою справится непросто, Хоть жуткой правды лик раскрыт, ничтожно было наказанье - Для Манимарко был закрыт на остров путь за те деянья. И он отплыл на материк, разжечь чтоб смерти пламя. "Того, кто носит волчий лик, вы к овцам отослали!" - Хоть восклицал Галерион, менять решенье было поздно

"Не нужно больше слов о нем", - ответ последовал старейшин. Наш юный маг не в первый раз узрел их бессердечность, От посторонних скрыты глаз, надменны и беспечны. Наш юный маг не в первый раз решил покинуть Артейум, Чтобы до всех свободных рас, построив Гильдию свою, Искусство магии донесть, величье сил древнейших.

Потом не раз поэт воспел благие всходы его дел. Мир изменил Галерион, разрушил псиджиков оковы, Но вскоре тлен увидел он: под гнетом тьмы были готовы Селенья пасть и города, чума грозила Тамриэлю - Лесам, озерам и морям. Взалкавши крови, словно зверем Стал безрассудный Маннимарко, над миром власти захотел.

От колдунов со всех краев к нему стекались подношенья: Младенцев кровь и мертвых тел усохшие останки, В которых жар разврата тлел, отравы, яд, поганки - Всю гадость мира собирал владыка безобразный. Будто паук он сеть сплетал в чертогах своих грязных. Король червей. О, Маннимарко! Он мерзким личам дал рожденье.

Безумной жаждой разрушенья, чумой, проказой, разложением Его душа и плоть его отравлены навеки, Хоть сердце билось у него, он не был человеком: В прогнившем теле существа по венам слизь бежала. Вразрез с законом естества из-под земли вставала Армада падших мертвецов, больного колдовства творенье.

Проклятья древних артефактов давали силу Маннимарко. Узрел когда Галерион, беда какая статься может, Жизнь посвятить поклялся он тому, чтоб зверя уничтожить И мир избавить от напасти. Он Магов гильдию покинул, Что прозябала в глупых распрях, пока чума грозила миру. На север он дружину двинул, согреть чтоб горы битвой жаркой.

В краях червей и разложенья случилось страшное сраженье. Галерион воззвал пред тем: "Король червей, сдавайся! Как и положено тебе, в могилу возвращайся!" Ужасным хохотом ответ в ущелье отозвался: "Ты первым, неразумный дед, в могилу отправляйся!" Схлестнулись маги в тот же миг со скверны темным порожденьем.

Огонь и лед сей край объяли, и в страхе горы задрожали. Разрядов молний хоровод кружился в танце диком, Бурлил войны водоворот, сплетенье сил великих. По зову тьмы тела бойцов из пепла поднимались И в пепел вновь в пылу боев безмолвно обращались. Нет счета душам, что в ту ночь во мгле навек пропали.

Галерион непобедимый, как будто лев неукротимый, Сражался с нежити ордой неистово и смело, И сердце яростью святой в груди его горело, Свет привнося во мрак теней. Сей маг не устрашился В момент, когда Король Червей из логова явился И показал свое чело, свой жуткий лик, досель незримый.

Раздался богомерзкий крик, и пасть беззубая разверзлась. И с каждым выдохом своим проклятья изрыгая, И воздух испражненьем сим, зловоньем, наполняя, Луну и звезды погасил, мир погрузил во тьму - Он бился не жалея сил, но все же пал в бою: Король червей покинул мир, он в небытие навек низвергнут.

Избавлен мир от мерзкой скверны, и некроманты прочь бежали, Забыв забрать во тьму с собой червя проклятые творенья, Что с той поры нашли покой под магов строгим наблюденьем. С тех пор не меркнет яркий свет, что магией зажжен: Хотя прошло немало лет, почил Галерион, Но память о его деяньях хранят истории скрижали.

И все же темными ночами, когда весь город засыпает, Когда луна на небе спит в безмолвной тишине, И лишь на кладбище огни колышутся во мгле, Друзья мои, в тот час ночной одну лишь мысль лелейте Что после смерти ждет покой. Молитесь и надейтесь

                                                                         

Моды для Скайрима